Уважаемый суд!
Уважаемый Государственный обвинитель и другие участники процесса! Обвинение высказало свою позицию по предъявленному обвинению – защита категорически против.
Я решил начать защиту Сагабиева с теории права.
В соответствии со ст. 8 УПК РФ правосудие по уголовному делу осуществляется только судом. Но суд тоже человек (только уже в мантии) и он, по мнению защиты, не должен брать за основу Приговора фальсифицированные доказательства иначе может потерять право на доброе имя, которое стоит в одном ряду с честью и достоинством.
Если судья умен, справедлив и честен, то об этом знает вся округа, а его решение будет принято с пониманием, каким бы суровым оно ни было. Защите вещь и не надо «добренького» судью, потому что такая «доброта» хуже воровства. Защите нужен справедливый судья и судья понимающий. Чтобы даже если и разошлись мы с ним во многом, то должно быть понятно почему.
Уголовный суд это всегда противостояние человека и государства и в этом противостоянии человек всегда в проигрыше. И не потому, что государство обязательно плохое. Просто оно вооружено неадекватно. Против человека. Вооружено не обязательно оружием как таковым. Оно вооружено принципами, правилами, традициями с которыми человеку трудно справляться.
Человек беззащитен против традиции осуждать всех, кто попал в суд.
Человек беззащитен против негласного правила, что показания сотрудника полиции ничем не опорочены, а показания подсудимого вызывают сомнения.
В чем показания подсудимого сомнительны зачастую не объясняется.
Странное правило, но оно живет и живет. Когда оно возникло, чем кормиться и когда сойдет на нет? Это вопрос не сегодняшнего судебного заседания.
А вот как проводилось и кем проводилось следственное действие «Осмотр места происшествия» — является объектом исследования в судебном заседании.
В судебном заседании 05 октября 2017 года Обвинение заявило ходатайство о допросе ранее не допрошенного свидетеля – участкового ОП № 8 майора полиции Гебтина, который фактически составлял осмотр места происшествия 15.01.2017 г. (л.д. 27-28).
Суд удовлетворил Ходатайство Обвинения о допросе свидетеля Гебтина после допроса свидетеля Бушлановой.
Свидетель Бушланова показала, что Осмотр места происшествия производил участковый. Протокол Осмотра места происшествия от 15.01.2017 г. ей не составлялся и не подписывался. Бушланова производила допрос подозреваемого и потерпевшего, далее, дело у нее было изъято руководителем органа дознания. Кому было передано дело — она не знает.
Свидетель старший оперуполномоченный ОП № 8 Гебтин показал, что Протокол Осмотра места происшествия составлял он.
На вопрос суда: «Где видно, что Протокол составлял он?»
Свидетель пояснил: «видимо именной бланк взял и не посмотрел».
Почему должность свою не указали – спросил суд.
Запарился – пояснил старший оперуполномоченный майор полиции Гебтин.
Пояснить по поводу Осмотра, какие либо обстоятельства Гебтин не смог, сославшись на забывчивость.
Суд допросил потерпевшего Егорова по поводу обстоятельств проведения Осмотра места происшествия.
Потерпевший Егоров дал показания, что Осмотр проводил Гебтин. Когда приехали на место происшествия, ножа в подъезде не было. Нож изъяли ППСники.
Как на полу оказался нож – задает вопрос судья.
Товарищ майор Гебтин спросил меня где был нож. Я показал. Гебтин достал нож, положил нож на пол, сфотографировали его.
А где Гебтин взял нож – задает вопрос суд.
Он у него был – отвечает Егоров.
Тогда суд задает вопрос Гебтину – врет потерпевший?
Наверняка – отвечает майор полиции Гебтин.
И вот теперь встает вопрос: Кто врет?
На одной стороне показания майора полиции, старшего опер уполномоченного Гебтина – на другой стороне показания потерпевшего Егорова.
Считаю, что показания свидетелей необходимо оценивать по их внутреннему достоинству. Если оно дано непринужденно, без постороннего давления, если оно дано без всякого стремления к нанесению вреда другому и если затем оно подкрепляется обстоятельствами дела и бытовой обстановкой – то такое показание должно быть признано правдивым.
Существует ли первое условие в показаниях потерпевшего Егорова? Вы знаете, что Егоров с первого судебного заседания давал показания, что нож при осмотре места происшествия подложили. От Егорова мы узнали, что Протокол осмотра места происшествия составляла не Бушланова, а оперуполномоченный мужчина.
И показания Егорова подтвердились.
Следовательно, относительно того, что показания Егоров дает без принуждения, не может быть никаких сомнений.
Обращаюсь ко второму условию: может ли показание Егорова иметь под собой единственную цель – оболгать майора полиции Гебтина? Такая цель может быть объяснена только страшной ненавистью, желанием, во что бы то ни стало, погубить майора полиции. Но где же мы видим признаки этой страшной ненависти, если потерпевший Егоров видел Гебтина только один раз в служебной обстановке? Оснований для таких предположений не имеется. Итак, и с этой стороны показания Егорова тоже вне подозрений.
Затем, соответствует ли показание Егорова обстоятельствам дела, подтверждается ли бытовой обстановкой? Если да, то как бы не был малозначительным потерпевший Егоров по сравнению с майором полиции Гебтиным, мы должны верить именно Егорову.
Прежде всего, Рапортом сотрудника полиции Ишанова (л.д. 30) установлено, что в 22 час. 15 мин. изъятый у Сагабиева нож был сдан им в дежурную часть ОП № 8. Свой Рапорт Ишанов подтвердил и здесь на суде слово в слово. Нож был изъят у Сагабиева и передан в дежурную часть ОП № 8. Никакого ножа в холле первого этажа не было. И второе – это невероятное утверждение майора полиции Гебтина, что нож пролежал в холле первого этажа жилого дома 2 часа.
Вы скажете мне, почему это утверждение невероятное?
Да потому, что в соответствии с показаниями Ишанова, Егорова и Егоровой на место происшествия выехали сотрудники полиции, которые прибыли, опрашивали, задерживали, уводили задержанного Сагабиева, проходя через холл первого этажа. Если бы посредине холла первого этажа (л.д. 28) лежал нож его обязательно бы заметили.
Поэтому в качестве доказательства необходимо принять показания Егорова, а не Гебтина.
Протокол осмотра места происшествия является недопустимым доказательством ввиду того, что не соответствует требованиям ст. 166, 177, 180 УПК РФ.
В соответствии с недопустимым доказательством — Протоколом Осмотра места происшествия изъят нож, который майор полиции Гебтин достал из кармана, положил на пол в холле первого этажа, сфотографировал, упаковал в белый бумажный конверт, снабженный печатью и подписью потерпевшего, и приобщил к материалам дела.
Таким образом, майор полиции Гебтин фальсифицировал улику, для обвинения Сагабиева в преступлении, предусмотренном ч. 1 ст. 119 УК РФ.
17 января 2017 года капитан ОП № 8 Новоселова возбудила уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 119 УК РФ (л.д. 1)
Далее, 20 января 2017 г. дело было изъято у Новоселовой и передано майору полиции Бушлановой (л.д. 4).
У майора полиции Бушлановой дело было изъято 15.03.2017 г. (л.д.6) и передано для дознания ст. лейтенанту Чекуновой.
Соответственно, у защиты созрел закономерный вопрос: «Неужели майор полиции Бушланова не видела в материалах дела Протокол осмотра места происшествия от 15.01.2017 г. составленного от ее имени?»
Уверен, что видела – но дала свое молчаливое согласие для продолжения безобразия, устроенного Гебтиным.
Далее перейдем к допросу свидетеля Чекуновой, которая показала, что получила подложенный Гебтиным нож вместе с материалами дела и что не доверять Бушлановой, что это тот самый нож, у нее нет оснований.
А вот у защиты не доверять сотрудникам полиции основания имеются по вышеуказанным основаниям.
Более того, есть основания не доверять и ст. лейтенанту Чекуновой.
Как было указано выше, 15 марта 2017 года (л.д. 6-7) дело передается ст. дознавателю Чекуновой.
В соответствии с § 10 Инструкции «о порядке изъятия, учета, хранения и передачи вещественных доказательств по уголовным делам, ценностей и иного имущества органами предварительного следствия, дознания и судами» от 18.10.1989 № 34/15, п. 1,12 Постановления Правительства РФ от 08.05.2015 № 449 «Об условиях хранения, учета и передачи вещественных доказательств по уголовным делам» при приеме уголовного дела с вещественными доказательствами, сотрудник проверяет целостность упаковки, наличие оттисков штампа и печати.
Ст. лейтенантом Чекуновой ли вещественное доказательство было изъято из конверта, снабженного печатью и подписью Егорова, или это сделала Бушланова, или начальник ОД ОП № 8 Киселевская установить не представляется возможным.
Возможно, Гебтин снова соврал, что нож он упаковывал в конверт, снабженный печатью и подписью потерпевшего, вот только понятая Вахитова никакого конверта не видела.
Как показала свидетель Вахитова, когда она вошла в кабинет ст. дознавателя Чекуновой на столе лежал прозрачный полиэтиленовый пакет в который был завернут нож. Пакет размотали, достали нож. Осмотрели, завернули. Расписались. Все. Может быть, положили нож в картонную коробку и расписались на ней.
Защита спрашивает свидетеля Чекунову: «Теперь, где же связь между ножом, изъятым с места происшествия и упакованным в конверт, снабженный подписью Егорова и печатью, и ножом, который она достала из полиэтиленового пакета в кабинете ОП № 8?»
«Нож прилагался к уголовному делу. Оснований сомневаться не было. Я не думаю, что дознаватель принесла мне не тот нож» — это дословные слова ст. дознавателя Чекуновой Е.И.
Так и хочется перекреститься и воскликнуть: «Не сумниться о Вере человече! Не один ибо есть, и не десять, и не сто свидетелей о Вере, но бесчисленно народу».
Понимаете, тут нет какого либо процессуального закрепления вещественного доказательства, а только «бесчисленно народу» которые хватают непонятный нож и таскают его по кабинетам, выдавая его за улику.
Далее, как сообщила нам свидетель Чекунова, поскольку она была ограничена в сроках расследования, она созвонилась с экспертом и попросила провести экспертизу.
Т.е. получается, что воспользовавшись личными отношениями с экспертом, она по ее собственным показаниям «провела экспертизу в очень короткий срок».
Однако, в соответствии с Заключением эксперта № 152 (л.д. 52-54) от 15 марта 2017 года экспертиза проводилась с 9 час. 00 мин. до 19 час. 50 мин., именно в то время, когда ст. дознаватель Чекунова Е.И. осматривала злополучный нож.
Более того, эксперт Гурьянов проводил экспертизу на основании Постановления вынесенного 01.11.2016 г.
Такого постановления в материалах дела не имеется.
Мне возразят. Скажут, что это ошибка. Как говориться «обычная практика».
Позвольте, эта та же самая практика, которую описывают братья Вайнеры в романе «Эра милосердия»?
А если доказательств кражи нет?
А я засуну ему за пазуху кошель! Но для кого я это делаю? Для себя? Для брата? Для свата? Я для всего народа, я для справедливости человеческой работаю! Попускать вору – наполовину соучаствовать ему! Вор – должен сидеть в тюрьме, а каким способом я его туда загоню, людям безразлично! Им важно только, чтобы вор был в тюрьме, вот что их интересует. И если хочешь, давай остановим «фердинанд» и спросим у ста прохожих: что им симпатичнее – твоя правда или мое вранье?
— а ты как думаешь, суд – он тоже от имени всех этих людей на улице? Или он только для себя работает? Если суд от имени всех людей на улице действует, то засунутый за пазуху кошелек не принял бы и вора отпустил. И это правильно. Я так понимаю, что если закон разок под один случай подмять, потом под другой, потом начать им затыкать дыры каждый раз в следствии, как только нам с тобой понадобится, то это не закон тогда станет, а кистень! Да, кистень…
По мнению защиты, все эти доказательства: Протокол осмотра места происшествия, Протокол осмотра, Заключение эксперта являются недопустимыми доказательствами и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК РФ.
Соответственно, наличие ножа, способного вызвать страх за свою жизнь у потерпевшего Егорова не подтверждается собранными по делу доказательствами.
Вход в подъезд осуществляется через металлическую дверь, оборудованную домофоном. Далее расположен коридор прямоугольной формы, длиной около 12 метров. Слева от лифта, по ходу движения, расположена лестница, ведущая на этажи данного дома (л.д. 27)
В подъезде дома, в холе первого этажа происходит драка между соседями со второго и третьего этажа. Во время драки ножа не было точно, т.к. Сагабиев бил Егорова двумя руками, а Егоров отвечал ему тем же.
Процитирую Егорова: «у него же не три руки, чтобы нож держать».
Когда драка перешла в стадию борьбы на полу, Сагабиев кричал находящемуся сверху Егорову: «я тебя все равно завалю». Со слов Сагабиева, он имел в виду борцовский термин, означающий стряхивание, заваливание, сбрасывание с себя соперника, повалив его на пол.
Когда Егоров находился сверху Сагабиева, он увидел лежащий на полу нож.
По показаниям Егорова, нож мог выпасть только из одежды, из рукава, из-за пояса Сагабиева, откуда конкретно он не знает.
Т.е. специально, с целью осуществления угрозы убийством в адрес Егорова, Сагабиев нож не выхватывает.
Когда потерпевший Егоров прижал подсудимого Сагабиева к полу и спросил его: «Хватит» и тот сказал: «да». Драка кончилась.
Потерпевший Егоров встал и пошел к себе домой, а Сагабиев, с его слов, поднял с пола нож и пошел следом, ругаясь: «поломаю, завалю». Угроза «УБЬЮ» не произносилось.
Прошу обратить внимание, уважаемый суд, что Егоров в этот момент не бежал от Сагабиева, а Сагабиев не бежал за Егоровым.
Получается, что Егоров поднимался к себе на второй этаж, а Сагабиев поднимался к себе на третий этаж.
При этом, Сагабиев, со слов Егорова, держал нож в вытянутой правой руке вдоль туловища, не выставляя эту руку вперед. Нож был в руке Сагабиева, при этом он им в меня не тыкал и не махал (л.д. 78 Протокол Очной ставки).
В чем выражалось агрессивное поведение – спрашивает суд.
Он ругался, был пьян. О том, что подсудимый был в состоянии алкогольного опьянения, свидетельствовал запах изо рта и неуверенная походка.
Егоров поднялся к себе в квартиру и стал стучать в дверь.
Обращаю внимание суда на существенные обстоятельства конфликта, обойденные вниманием государственного обвинителя.
1) квартиры в данном подъезде расположены секционно. Квартира Егорова расположена направо от лестничной клетки, на втором этаже, а квартира Сагабиева налево от лестничной клетки на третьем этаже.
2) коридор 12 метров. Следовательно, поднимаясь по лестничной клетке Егоров подошел к своей квартире, расположенной от лестницы на расстояние около 6 метров, и стал стучать в дверь. Дверь открыла его жена, Егорова, которой он крикнул: «Вызывай полицию!» и вернулся на лестницу задерживать Сагабиева, чтобы тот не ушел.
Потом пришла жена Егорова и подала тому швабру.
А Сагабиев все стоял на своем месте и ждал, когда ему дадут пройти на своей этаж.
Суд спрашивает Егорова: Вот вы, поднимались когда в квартиру, он так и остался на своем месте?
Егоров (прямая речь): Он стоял на, он как бы говорит пропусти меня, я ответил сейчас пройдешь. Жена вышла, взяла трубку набрала, милицию вызвала. Я говорю, все иди, скоро за тобой приедут. Он пошел к себе на третий этаж, у нас 15 квартира последняя на втором этаже.
Свидетель Егорова показала: на стук в дверь своего мужа выскочила на лестничную клетку и увидела Сагабиева. Он стоял буквально на несколько ступеней ниже, где площадка. Они стояли друг против друга. Супруг стоял выше уже, как бы на площадке, а подсудимый пониже.
Что происходило? – спрашивает суд.
Тишина, стояли и молчали – отвечает Егорова.
В руке у него что было – спрашивает суд.
Свидетель: Да у него в руке был нож. В правой руке, рука прижата к ноге. Я испугалась, побежала, звонить соседке. Соседка выглянула, и я закричала, вызывай полицию.
Суд: А почему вы сами не вызвали?
Свидетель: Я сразу схватила, что то, что у меня под рукой было. Моя квартира ближе была, чем у соседки, я решила ему помочь, вынесла швабру.
Суд: Вот эта реакция оказать содействие мужу, была вызвана тем, что вы нож увидели?
Свидетель: Да
Суд: А сам подсудимый, стоял, он на него ножом замахивался?
Свидетель: Нет, просто стоял. Я просто увидела у него на лице кровь, конечно у меня сразу картинка не очень в голове.
Суд: Что дальше происходило? Как они разошлись?
Свидетель: Он ушел, я этого не видела, соседка, мне дала трубку, зачем вызывают. Я вижу, муж зашел к нам в секцию. Я говорю, где он, он говорит он ушел. Я тут уже не знаю.
Далее сотрудники полиции прибывают к Сагабиеву домой по адресу: г. Екатеринбург, ул. Гурзуфская, д. 26, задерживают его, изымают нож и сдают нож в дежурную часть.
Сагабиев наличие ножа в момент конфликта отрицает (л.д. 71-72).
Все.
И вот из-за того, что как выразилась Егорова, возникла «картинка в голове» Сагабиева должны осудить за то, что он на самом деле не совершал:
— не угрожал;
— не размахивал ножом;
— не кричал «Убью», а тихо, тем самым голосом, которым он обычно разговаривает, который мы неоднократно уже слышали в судебном заседании, монотонно говорит: «пусти меня».
В соответствии с Обвинительным заключением Сагабиеву предъявлено обвинение в том, что у него возник преступный умысел на угрозу убийством в отношении Егорова. После чего он (Сагабиев) продемонстрировал нож Егорову, направил нож в его в сторону, и высказал угрозу убийством: «Убью».
В условиях сложившейся обстановки, в силу физического превосходства и агрессивного характера действий Сагабиева, высказанную им угрозу убийством, Егоров воспринял реально, опасаясь за свою жизнь и здоровье.
Во-первых, слово: «УБЬЮ» вообще не произносилось.
Во-вторых, «физическое превосходство» Сагабиева над Егоровым это вымысел сотрудников полиции, т.к. именно Сагабиева на «скорой медицинской помощи» доставили в 33 городскую больницу после конфликта с Егоровым, следовательно, никакого физического превосходства не было. Более того, кровь на Егорове после конфликта была кровь Сагабиева, который получил повреждение в ходе драки.
В-третьих, Сагабиев ни на кого с ножом не нападал, специально нож не демонстрировал, а стоял на лестничной клетке и просил, стоявшего на дороге к своей квартире, Егорова уступить ему дорогу.
Егоров отвечал ему – вот вызову сотрудников полиции, тогда и пойдешь.
Так ли уж была убедительна угроза убийством для Егорова, если он не убежал в собственную квартиру, хотя возможность у него имелась, а «сознавая общественную опасность» исходящую от Сагабиева, удерживал того до приезда сотрудников полиции на лестничной клетке?
Такое поведение напоминает мне жертву не преступления, а обычный бытовой конфликт между соседями, а именно: причинение физической боли друг другу.
Вот только, один другому ставит синяки и ссадины, за которые можно ответить в административном порядке, а второй за это мстит ему уже в порядке уголовном и калечит не только его тело, но и его судьбу.
Основной вопрос, который хочется задать после окончания расследования по этому уголовному делу: «Будут ли в нашем государстве оправдывать невиновных или не будут?»
Или вопрос еще не назрел?
Какой замечательный принцип: все сомнения в пользу обвиняемого.
Но надо же, чтобы они возникали, эти сомнения, а вот что для этого необходимо, узнать не удается. У нас все больше «ничтоже сумняшеся» и до сомнений, как правило, не доходит.
Сомнения – это благо другого уровня, который для нас далеко за горизонтом.
В нашей стране всегда было проще осудить, чем оправдать. Оправдательный приговор и сегодня – подвиг судьи, не меньше.
До тех пор, пока судьи ощущая себя звеном правоохранительной системы, так сказать борцами, будут стараться очень во многих случаях помочь полиции, не замечая их процессуальных «проколов» и с недоверием воспринимая все заявления подсудимого о фальсификации доказательств, прощать полицию, давая возможность безнаказанно фабриковать дела, ждите, что завтра они придут и кованым сапогом сломают двери Вашего дома. Простили им что они подкинули нож и оформили его изъятие. Закрыли глаза, осудили. Не обижайтесь потом, когда и у Вас что-нибудь «найдут», если понадобиться.
Потому что проще не расследовать дело, а фабриковать его и выбивать доказательства. Они и фабрикуют. Посмотрели раз – прошло дело, не поверил суд в «доказательства, полученные с нарушением закона», другой, и производство на потоке.
Мы все, участники правосудия, вся ответственность на нас, какой бы независимый вид мы не делали. Адвокаты, раздающие ордера следователям, а в следственных действиях не участвующие, прокуроры и судьи, прощая и закрывая глаза и «входя в положение», чтобы выпестовать это безобразие, которое будет нас же сбивать с ног ударом кулака в челюсть.
А может тоже, простим и «войдем в положение»: работы у сотрудников полиции много, работа нервная. Ну, подложили нож, с кем не бывает. Ну не убили же они этим ножом Егорова и не подложили его потом Сагабиеву в карман. Давайте простим, посочувствуем, войдем в положение, так что ли?
К сожалению, Сагабиев судим и не может претендовать на прекращение уголовного преследования в связи с примирением сторон в порядке ст. 25 УПК РФ, ст. 76 УК РФ. Всем было бы легче. Однако, не получается, нужно ставить Приговор. Одним из критериев справедливого наказания является учет личности виновного и обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание. Только предельно полный и широкий учет данных о личности виновного позволит суду назначить ему справедливое наказание.
Давайте присмотримся к личности Сагабиева повнимательнее. На л.д. 83 находится «Получение сведений из архива по Сагабиеву», из этих сведений видно, что в период с 1999 года Сагабиев несколько раз привлекался к уголовной ответственности. Учитывая периодичность совершаемый им преступлений, были все основания полагать, что Сагабиев Радик окажется в местах лишения свободы. Так и случилось, 04 июля 2012 г. Сагабиев осужден на 10 лет. Освободился 29.06.2012 года.
К какой же категории освободившихся из мест лишения свободы мы можем отнести Сагабиева:
— лицо, исправившееся в период отбытия наказания?
— лицо с дефектами воспитания?
— лицо, не исправившееся в процессе отбытия наказания?
За время нахождения в местах лишения свободы у Сагабиева сформировались психические состояния и установки, которые нужно было перестроить заново, для жизни в новых условиях для включения его в новую социальную среду.
Сагабиев, попав в новые условия жизни и социальную среду, преодолел специфические трудности, связанные с неправильным отношением окружающих к осужденным, устроился на работу, потом еще на одну.
Сагабиев не ангел, это точно, но и не зэк, стремящийся быстрее вернуться в знакомую обстановку. Он нашел свою золотую середину и ни куда больше не вмешивается. Горбатится на двух работах – хорошо красит машины, я проверял лично. После отбытия наказания никаких, в том числе административных взысканий не имеет. Его поведение можно назвать безупречным.
Следовательно, Сагабиева с полной уверенностью можно отнести к лицам, исправившимся в период отбытия наказания.
В пользу Сагабиева свидетельствует также его поведение после произошедшего конфликта.
На следующий день Сагабиев купил и установил цепь на въезде во двор, которую срезал на кануне.
Разобрав это дело, мы можем поверить подсудимому, что он действовал машинально в состоянии мгновенного потемнения рассудка, что ужасных слов: «УБЬЮ» он не говорил, и что, насколько его сознание могло следить за его сердцем, но не помнит в себе такого зверского побуждения.
Желал ли Сагабиев поножовщины с Егоровым? Нет, не желал. На следующий день бросился к Егорову с извинениями.
Егоров не сразу принял его извинения. Присматривался, простил его. Отозвал гражданский иск, поданный в начале. Просит не наказывать подсудимого.
Наказывать, кого бы то ни было за поступок, пусть и не очень хороший с моральной точки зрения, как за преступление, — нечеловечно, да и ненужно…. Поэтому я прошу для Сагабиева оправдательного приговора.
У меня все.
Адвокат Березовский Сергей Валерьевич
г. Екатеринбург, ул. Шейнкмана, д. 7 оф. 204. телефон 8(922)215-67-01, 8(343) 200-77-60
Оправдательный приговор
Юридическая помощь по всем видам права: